В декабре 2021 года трое заключенных новосибирского следственного изолятора № 1 написали обращения с жалобами на пыточные условия содержания. Копии этих обращений передали в редакцию «Тайги.инфо».
Автором одной из жалоб стал заключенный Сергей Кобец. Он объявил голодовку и вскрыл вены в знак протеста, сообщили его родственники. В качестве причин голодовки Кобец указал ограничение доступа к личным вещам, подделку документов администрацией учреждения, подписанных якобы самим заключенным, отказ в назначении курса лечения травмы грудной клетки.
Весной 2021 года Кобец также жаловался на избиение и издевательства со стороны сотрудников СИЗО-1, принудительную госпитализацию в туберкулезный диспансер, хотя он был здоров. В знак протеста осужденный несколько раз объявлял голодовку, дважды «вскрывался» и зашивал себе рот, но не получил медицинской помощи.
12 октября в СИЗО-1 приезжали члены ОНК Новосибирской области вместе с прокурором по надзору, которые проверяли «информацию о нарушении прав» Кобеца. По словам родственницы Сергея, комиссия попросила разрешения у сокамерников сфотографировать их кровати, потому что «красиво заправлены». Однако ни одного вопроса про невыдачу лекарств заключенному не задали. Позже прокурор и председатель ОНК Евгений Анисимов пригласили его побеседовать в присутствии начальства СИЗО. На его рассказы Анисимов ответил: «Мы вам поможем. Пожалуйста, всегда пишите нам, не режьтесь только».
«Анисимов забыл подписать мое согласие на обработку персональных данных. То есть моего личного дела Анисимов даже не касался, так как не имел на это права. После проверки ОНК отчиталась, что содержащихся под стражей хорошо кормят, а медпомощь — высший класс», — передали слова Кобеца родственники.
Следователь СК РФ Чеботарев, проводя проверку, не опросил ни Кобеца, ни свидетелей, а вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
«Мы-то отпишемся, что бы ни случилось, а тебе будет еще хуже»
Об издевательствах в СИЗО рассказал и 34-летний Дмитрий Клементьев. Утром 22 апреля 2021 года его собирались этапировать в суд. Перед этим Клементьев сказал сотруднику СИЗО Железнову, что плохо себя чувствует, и попросил вызвать медика. За три с половиной часа никакой помощи заключенный не получил, рассказали родственники Кобеца.
«Железнов пригласил других сотрудников СИЗО, которые применяли ко мне необоснованную физическую силу, заломали мне руки за спиной в разные стороны, хотя я даже не сопротивлялся. Надели наручники, специально застегнули их слишком жестко, отчего я испытал сильную физическую боль. В спецмашине меня посадили в одиночный отсек — «стакан», — говорится в письме Клементьева.
Когда заключенного заталкивали в «стакан», он зацепился левым предплечьем за замок и получил рваную рану. Клементьев сказал об этом Железнову, но тот ответил, что ему **** [наплевать], и он «отпишется», после чего ударил заключенного ногой в область копчика.
Больше четырех часов Клементьев истекал кровью. Только в Новосибирском областном суде конвойные вызвали ему скорую помощь. Когда заключенный вернулся в СИЗО, то обратился к администрации, но сотрудники пригрозили ему: «Будешь писать жалобы — тебя поместят в карцер, подумай над этим хорошо, ведь тебе еще отбывать срок».
23 апреля перед очередным этапом в суд Клементьева досматривал Железнов. Он нашел у заключенного документ с жалобой, разозлился и дважды ударил его кулаком в висок. В суде Клементьеву снова вызвали скорую, медики зафиксировали ушиб. Сотрудники СИЗО снова заявили ему: «Мы-то отпишемся, что бы ни случилось, а тебе будет еще хуже».
Очередное написанное Клементьевым на Железнова заявление «о превышении должностных полномочий» дежурный сотрудник ему вернул и предложил отправить через ящик для писем, а также «наотрез отказался» регистрировать документ в журнале.
«Все заявления о противоправных действиях сотрудников администрации так и не дошли до адресатов, так как не покинули территорию СИЗО и исчезли бесследно», — отметил Клементьев в письме.
После жалоб к заключенному приехал тот же следователь из Дзержинского райотдела СК РФ Чеботарев, который отказался возбуждать дело по заявлению Сергея Кобеца. Он опросил заключенного и вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. При этом следователь, по словам Клементьева, не стал смотреть записи с камер наблюдения и с регистраторов сотрудников ФСИН.
После допроса Клементьева администрация СИЗО поставила его на профилактический учет как «склонного к членовредительству и суициду».
«Единственное, чего я не выполнил — оговор своей супруги»
Третье обращение об издевательствах в СИЗО-1 написал 25-летний Михаил Семенов. 12 ноября его вызвали в кабинет, где Семенова ждали трое заключенных, с которыми у него были конфликты. Сотрудники ФСИН перегородили ему выход и оттолкнули Семенова от двери.
По словам Семенова, заключенные избивали его около 30 минут, а сотрудники ФСИН молча наблюдали и не вмешивались. Более того, оперативники просили заключенных бить так, чтобы не осталось синяков. После избиения сотрудники администрации пригрозили Семенову: «Хочешь жить — молчи».
Оказавшись в камере, пострадавший попытался вызвать фельдшера из медсанчасти, но тот отказался проводить осмотр, сославшись на запрет врио начальника медсанчасти Зои Кречетовой, которая якобы дала указание «ничего у него не регистрировать».
15 ноября Семенова этапировали в суд. Приехавшие туда же по вызову медики диагностировали у него ссадины за ушами и перелом ребра. Заключенного хотели отвезти в больницу, но судья отказала, потому что «нужно провести заседание». Конвойные уговаривали Семенова подписать бумагу о том, что он якобы сломал ребро при падении из окна.
После того, как заключенный и его жена отправили жалобы в различные инстанции, на Семенова, по его словам, начали давить представители «спецконтингента черной масти». Его заставляли писать «нужные» показания, угрожая, что иначе с ним «произойдет несчастный случай».
«Некоторое время я отказывался, но после разговора с управлением, когда осознал, что они все заодно и далеко не шутят, начал делать так, как они хотят. Единственное, чего я не выполнил — оговор своей супруги», — рассказал Семенов.
