Главный вопрос, поставленный мятежом Пригожина, на который пока нет ответа: было ли это авантюрой полевого командира криминального толка или нечто куда более серьезное? И, если последнее верно, то что именно? Этот вопрос, в свою очередь, распадается на несколько более конкретных.
1. Когда Путину сообщили о мятеже? Золотов проговорился о том, что «из стана Пригожина» шли «информационные вбросы» о событиях, намеченных на 22–25 июня. Скорее всего, он не врет. ЧВК «Вагнер» и окружение Пригожина не могли быть не напичканными агентурой ФСБ, Службы безопасности президента и прочих «органов». Однако Путин, похоже, был не курсе готовящихся событий, поскольку не принял мер для пресечения мятежа до того, как он фактически начался. А должен был.
2. Почему мятеж не был подавлен в первые часы, когда вагнеровцы вышли из мест дислокации и двинулись к Ростову? Почему они беспрепятственно заняли Ростов? Войск в этой зоне, прилегающей к районам боев, должно было быть достаточно для разгрома этой группы наемников, но они либо не получили такого приказа, либо его не выполнили.
3. Мы не знаем, когда конкретно рано утром 24 июня Путин отдал приказ подавить мятеж и наказать изменников и предателей. Но мы знаем, что его обращение, в котором говорилось о наказании руководителей мятежа было передано в 10 мск. Известно также, что уже в 11 мск Лукашенко дозвонился до Пригожина в первый раз. До этого Путин разговаривал с Лукашенко и жаловался, что «Пригожин не берет трубку». Похоже, что практически сразу же после публикации обращения Путин понял, что у него нет физической возможности подавить мятеж. В противном случае зачем было беспокоить Лукашенко и просить его вмешаться?
4. Единственной попыткой остановить движение колонн мятежников на Москву силой была атака с вертолетов. Вертолеты – сравнительно медленно движущиеся летательные аппараты, что делает их уязвимыми для ПЗРК. Как известно, вагнеровцы сбили несколько вертолетов, и на этом сопротивление их наступлению завершилось. Между тем, одна или две эскадрильи Су-34 или МиГ-29 могли бы разнести колонны мятежников в клочья. Заметим, что Су-34 может, по крайней мере, так утверждают российские военные источники, уничтожить танк на дальности 75 км. Отсюда еще один вопрос: почему не были подняты в воздух эти самолеты? Может быть, потому что командующим ВКС был (и остается?) генерал Суровикин?
5. Путин бросил Москву, бежал то ли на Валдай, то ли в Петербург и был вынужден пойти на сделку с мятежником по одной единственной причине: у него не было сил, способных и, главное, готовых выполнить его приказ о подавлении мятежа. Утверждение о том, что он (как, впрочем, и Пригожин) не хотел проливать русскую кровь, настолько наивно, что не заслуживает обсуждения. Между тем, под Москвой находятся дивизия Дзержинского и так называемая Софринская бригада. В распоряжении Главного управления Генштаба (бывший ГРУ) и командования сухопутных войск 8 бригад спецназа численностью, как минимум, 10–12 тысяч человек. Они что, все находятся на фронте? А если так, что мешало их оттуда снять и отправить на защиту столицы матушки-России и верховного главнокомандующего?
Можно, конечно, придумать разные ответы на каждый из этих вопросов. Но если следовать правилу «бритвы Оккама» и не создавать лишних сущностей, то напрашивается один ответ на все пять вопросов: Путин не смог подавить мятеж Пригожина потому, что влиятельная часть генералитета армии и госбезопасности его не поддержала и заняла нейтральную позицию. Основа нынешнего режима – его силовой компонент – оказалась ненадежной. А, следовательно, любому генералу, в распоряжении которого находится столько сил, сколько было у Пригожина, то есть 20–25 тысяч человек, скажем командующему армией, может прийти в голову простая мысль: можно повторить. И ведь повторят.
И, кстати, последний вопрос: где все-таки Суровикин? Он довольно популярный в войсках генерал, хотя и Армагеддон. А может быть, именно потому, что Армагеддон? Пора бы ему уже дать интервью, если, конечно, еще способен говорить…
