Смотрю на очереди в московском метро. Приятель из Дании перекидывает мне московские видео и обильно матерится. Если б, говорит, у нас такое сделали, датчане выкинули…
Смотрю на очереди в московском метро. Приятель из Дании перекидывает мне московские видео и обильно матерится. Если б, говорит, у нас такое сделали, датчане выкинули бы мэра Копенгагена из мэрии в тот же день физически и без дискуссий.
Почему наши терпят? Это же преступление.
А да, приятель 30 лет как уехал.
Или вот родственники осужденных обращаются. Но так, чтобы никто не слышал, под одеялом.
Ну уж казалось бы: всё, край, орать надо, погибает твой, часто не осужденный еще, сыночек родненький, но нет, бороться мы не будем, а вдруг еще хуже станет.
Вот из этого покорства и согбенности всё остальное и проистекает.
У нас случай был в Сибири. Посадили молоденькую девочку, что-то она там поскользнулась в СИЗО, позвоночник сломала, и руку заодно. То клали в больницу, то не клали, всё как-то не так срослось, и всё хуже и хуже. И до суда еще, как до луны.
Мать её спрашивает нас: а вот как бы ей помочь, дочурке моей, только тихо? А то ни родственники, ни друзья не знают, что она в тюрьме — стыдно же.
А к нам приходить не стыдно? У нас половина сидела, а другая половина родных своих ждала и вытаскивала, или прямо сейчас этим занимается.
Ничего, нормально? Мы все тут страшные зеки, ты зачем к нам пришла?
Давно бы собрала таких матерей, да и вынесли бы к чертям всю эту тюремную медицину на свалку истории, где ей самое место — рядышком со всем нашим ФСИНом.
Или вы ждете, что мы вынесем вместо вас? Мы — вынесем. С вами, правда, быстрей бы вышло, но у вас главное — как бы хуже не было.
А девочка та в СИЗО померла. Пролежни, температура, и то ли инфекция, то ли что. Зато тихо. Никого не побеспокоила.
