Третий список

Если коротко, мне нравится идея и предложение Никиты Соколова, высказанные им в своем отклике в фейсбуке о моей статье «Достаточно ли ужаса и скорби, или нужно нечто еще?«. Соколов считает, что в нашем споре с «Мемориалом» прав «Мемориал» и Ян Рачинский, и как аргумент в защиту правоты Рачинского, что на «Стене памяти» должен быть один общий алфавитный список всех жертв политических репрессий, которые здесь захоронены, говорит, что тогда уже придется и надо представлять на «Стене памяти» и «третий список» — лиц, реально боровшихся с режимом. Мне предложение Соколова о «третьем списке», если его возможно сделать по документам, публикациям того времени, воспоминаниям и т.д., представляется очень интересным и важным, абсолютно уместным и правильным, хотя оно сделано, видимо, в качестве полемического приема «доведения до абсурда» моего предложения о двух списках (к абсурду мое предложение легко свести, предложив не 2-3, а 5-10 списков для «Стены памяти»).

Но, знаете, три списка жертв на «Стене памяти», чьи отношения с государством были принципиально разными — первые с режимом боролись, были в политической оппозиции режиму Сталина, вторые просто работали на государство или на себя, не участвуя в осуществлении политических репрессий, а третьи репрессии осуществляли — это ведь гораздо более сильное решение и гораздо более адекватное выражение исторической реальности того времени, чем составление и представление одного общего алфавитного списка жертв. Более примитивное и простое решение с единым алфавитным списком жертв, по-моему, устраивает и нужно администрации президента и РПЦ (см. открытие государственного памятника «Стена скорби» на проспекте Сахарова и его идеологию).

На поводу у политики нивелирования, упрощения и примитивизации общественной и национальной памяти о жертвах политических репрессий на «Коммунарке» — то ли по недомыслию, то ли по своему желанию — пошел, к сожалению, «Мемориал». Единственный алфавитный список всех жертв будет вызывать у посетителей «Коммунарки» скорбь и жалость ко всем жертвам одинаково и неприятие террора. И, как говорится, этим его роль исчерпывается.

Несколько списков будут вызывать более сложную и более адекватную общественную реакцию. Если на «Стене» будет, как предложил Никита Соколов, список «героев сопротивления режиму» — их имена вызовут и гордость и скорбь. Если будет список «людей, не причастных к репрессиям, а просто работавших на себя и государство», их перечень вызовет и скорбь и ужас перед поглотившим всё и всех террором. Если будет список «людей, самих проводивших репрессии» их имена вызовут и неприятие, и понимание, что государство не щадило даже своих самых верных слуг.